Второе народное ополчение. Первоначальный состав дружин ополчения

Офицерский состав

На пункт формирования ополченских дружин в казармах 183-го пехотного Пултуского полка после получения мобилизационных предписаний прибывали их командиры и назначенные для службы в этих дружинах офицеры, врачи и военные чиновники, которые должны были приступить к сформированию дружин. В ф.1007 ГАКО («Костромское губернское по воинской повинности присутствие») сохранилось значительное количество копий призывных листов, расписок в их получении, предписаний уездным полицейским исправникам о доставлении призывных листов и др. К сожалению, сводные ведомости офицеров формируемых дружин имевшиеся в ГАКО до пожара, не сохранились (дела 732 в ф.1007 оп.1 в новом каталоге нет).

К 24 июля 1914 года в основном были заполнены офицерские и врачебные вакансии дружин Костромского ополчения – см. (с заполнением вакансий военных чиновников дело обстояло не столь благополучно).

Кол-во офицеров ополчения, состоявших на учете по Костромской губернии, превышало штатный состав формируемых на территории губернии дружин,

поэтому излишние офицеры были направлены на формирование ополченских дружин в Вятской, Вологодской и Рязанской губерниях.

Необходимо отметить, что с началом Великой войны на волне патриотического подъема в русском обществе, в губернии становились на учет и вступали в ряды ополчения многие офицеры, служба которых в ополчении по закону не была обязательной. Некоторая часть списков этих офицеров сохранилась в ф.1007 ГАКО.

Первый состав офицеров Костромских дружин и тот состав, в котором они выступили на Театр военных действий, будет приведен мной ниже, по каждой дружине отдельно.

Нижние чины

Ратники и младший командный состав (ефрейторы, унтер-офицеры) комплектовались из подлежащих призыву в первую очередь ратников 1 разряда годов призыва с 1914 по 1907, (по закону - в возрасте до 43 лет, но в начале набранные при первом июльском, призыве ратники 1907-1910 годов призыва при сентябрьском, втором призыве, по возможности, заменялись на ратников 1914-1910 годов – прим.)

Приемка ратников командирами дружин ополчения от уездных воинских начальников началась 27-28 июля 1914 года (первый ополченский призыв 1914 года), в ходе которого в основном были заполнены н/чинами штатные расписания всех дружин.

В июле на территории губернии было призвано 2 201 ратников 1 разряда, не проходивших ряды войск, и 1 128 ратников 1 разряда, проходивших ряды войск. В фонде Костромского губернского по воинской повинности присутствия сохранились выписки «О призыве на военную службу ратников ополчения 1 разряда»

«…Сводные данные по призыву июля и сентября 1914 года по Костромской губернии (из таблицы – прим.)

Буйский уезд 109 и 436

Ветлужский уезд 378 и 820

Галичский уезд..?.. и 615

Кологривский уезд 310 и 310

Макарьевский уезд 369 и 650

Нерехотский уезд 315 и 110

Чухломской уезд 104 и 76

Юрьевецкий уезд 247 и 600

Варнавинский уезд 247 и 650

Солигаличский уезд 110 и 247

Кинешемский уезд 267 и 728

Итак, все штатное расписание (даже с некоторым избытком) Костромских ополченских дружин в ходе первых двух ополченских призывов было заполнено.

Поскольку сан. части большинства дружин, в связи с поздней присылкой дружинных врачей, оказались сформированы с опозданием на 2-3 недели - мед. осмотр принятых ратников и их последующая выбраковка прошли уже после окончания первого ополченского призыва. Поэтому и приемка недостающих до штатного расписания ратников, взамен уволенных в отставку или переведенных во 2 разряд, прошла уже в сентябре, из второго ополченского призыва.

Теперь мы можем перейти к рассмотрению истории каждой из Костромских ополченских дружин в отдельности.

Часть 3.

Костромские ополченские дружины,

Сформированные в г. Костроме

Первоочередные Костромские ополченские дружины

501-я пешая Костромская ополченская дружина

Формировалась в Костроме в казармах 183-го пехотного Пултусского полка с 20 июля 1914 года и входила первоначально в состав 64-й бригады Гос.ополчения.

Первый командир – подполк. Селифонтов Николай Иванович,

Ст.офицеры – кап. Топорнин, шт-кап. Григорьев, кап. Михайлов, кап. Бышевский, кап. Орлов,

младшие офицеры: прап. Рябов, Протасьев, мл.у-оф. Шигорин, ст. у-оф. Алексеев, заур-прапорщик Графов,

в/чиновн.: колл.асессор Войкин, колл.секр. Красовский, тит.сов. Кастальев, губ.секр. Покровский, писарь Охлопков,

врач – Г. Залкинд.

В процессе формирования дружины некоторые офицеры откомандировывались в распоряжение др.воинских начальников, некоторые отставлялись, некоторые переводились в др.дружины.

Со 2 августа дружину принял новый командир - подполк. Деппиш, а подполк. Селифонтов принял хоз.часть дружины.

После 25 августа в дружине появились след.офицеры: подполк. Путьковский, шт-кап. Чемоданов, прап. Каль, прап. Люминарский, прап. Кедров.

18 декабря 1914 года окончательно сформированная 501-я пешая Костромская дружина выступила из Костромы в поход.

На момент выступления 501-й пешей дружины в поход ее офицерский состав был следующим:

командир подполк. Деппиш,

нач.хоз.части – шт-кап. Григорьев,

Ком.рот: ком. 1 роты – подполк. Крестовоздвиженский, ком. 2 роты – кап. Якобсон, ком. 3 роты – прап. Протасьев, ком. 4 роты – кап. Чемоданов,

врач – к.с. Соловьев.

Прибыв к назначенному ей месту несения службы, дружина была расквартирована в тылу ЮЗФ (Конотоп, потом Киевский в.о.) и несла гарнизонную службу, использовалась на разл.подсобных работах. Организационно – по прибытию на Украину дружина была исключена из состава 64-й ополченской бригады и, не входя в состав ополченских бригад, несла службу как «отдельная», а до начала мая 1915г. и не входила в состав ополчения ЮЗФ В нач.мая 1915г. вошла в состав 80-й ополч.бригады ЮЗФ,

С середины мая 1915 г. 501-я пешая дружина была переведена для несения службы по охране ж/дорог, телеграфных линий и стратегических объектов в прифронтовой полосе и тылу ЮЗФ.

4 сентября 1915 года, неся прежнюю службу, вошла в состав 76-й ополченской бригады ЮЗФ, с 1916 года – в составе 77-й ополч.бригады.

За весь этот период не выявлено ни одного дружинного документа. С июня 1916г. некоторые сведения о 501-й дружине можно почерпнуть из фонда 77-й ополченской бригады (РГВИА, Ф.8247 оп.1.)

Там же, д.3 «Журнал в/действий 77 бригады гос.ополчения 1915-1916гг.»

«…Июнь 1916 года – согл.секретного приказа по ополчению ЮЗФ №180 501-я Костромская дружина включена в состав 77-й бригады гос.ополчения, а 434-я дружина исключена и переведена в состав 78-й бригады. Уч-к охраны Коростень – Бердичев – Казатин сдан 501-й дружине.

Командиру 431-й дружины приказано выделить 175 ратников на усиление 501-й дружине в Бердичев

В помощь 501-й дружине выделена отдельная 79-я Оренбургская казачья сотня.

Июль /…/ из 501-й дружины выделено 111 ратников из числа желающих служить на фронте и отправлены в Винницу в 15-й зап.батальон (то же в др.дружинах бригады – прим.)

29 июля – 501-я дружина сдала 641 участок охраны «Шепетовка-Проскуров» а приняла Бердичев – Коростень.

Прибыло пополнение в бригаду взамен ушедших на фронт - /…/ в 501 дружину – 115 человек, из Подольской губ. Из 431-й дружины в 501-ю переведено 175 ратников.

По 50 ратников старших возрастов негодных к службе – в распоряжение нач-ка 12-го порохового завода

В помощь 501-й дружине взамен 79-й – 83-ю ополч.конную сотню

Из каждой дружины выделено по 2 ратника могущих ездить верхом, в распор. Радиотелефоном ЮЗФ

Август 1916г. – выделены ратники молодых возрастов, (в т.ч. от 501-й дружины 100 чел.) и сформирована марш.часть, отправленная в Ровно.

Выделены шорники, отправлены в Бердичев для формирования нового вьючно-санитарного транспорта

Сентябрь: 407-я дружина сдала уч-к охраны Ровно-Сарны-Ровно-Здолбунов 501-й дружине.

Октябрь: из штата 75-й ополч.бригады для пополнения 77-й - /…/ в тч – 113 ратников в 501-ю дружину (через неделю – прислано еще 75 ратников из 75-й бригады)

Из дружин выделены ратники старших возрастов в распоряжение НачШтаКора, в г.Рени

Декабрь – в состав бригады вошли 416-й Волынская и 415-й Киевская дружины, взамен 431-й Черниговской и 412-й Киевской, конные сотни теперь, взамен бывших – 34-й особая казачья, 78-й Оренбургская казачья и 88-й конная ополченческая

28 декабря 1916 г. – выделены из числа не достигших 40 лет ратников для отправки на фронт с 27-й ополч.бригадой: 413-й друж – 60, 415-й – 580, 416-й – 370, 418-й – 500, 501-й – 550 ратников …».

Некоторые моменты истории дружины можно восстановить также по фондам бригады, Юго-Западного фронта и «Расписаниям ополчения ЮЗФ»

За время службы дружины в составе 77-й ополченской бригады с осени 1916г. сохранились и некоторые собственно дружинные документы.

Из дела видно, что дружина в кон.октября 1916г. находится в г.Бердичеве, несет гарнизонную и караульную службу. Среди ратников часты случаи выражения в резкой форме неудовольствия на офицеров и в/чиновников. Формы наказания – прежние, но телесные наказания - редко (преим.лишения отпуска, гауптвахта).

/…/ 29 окт. – приказ по делу о сорванных с 3 вагона эшелона 62062 пломбах (пропало несколько перевозившихся в этом вагоне печей и 2 ящика с военном имуществом, часть которого впосл. обнаружилась у торговцев на местном рынке)

30 – командировки, отпуска, заболевшие-выздоровевшие

31 – перевод 5 н/чинов на службу в военную типографию

ноябрь –

1 – мл.оф. 1 роты прап. Холевинский выздоровел и приступил к исполнению должности

4 ноябр. – фельдшер Борис Космодамианский переведен в распор. Управления Начальника инженеров армии

7 ноябр. – за крайне небрежное отношение к службе охраны и за выраженные им в резкой форме неудовольствия на то, что его часто проверяют на посту, рядового 4 роты Вас.Слезавина подвергнуть телесному наказанию

10 нояб. – прап. 3 роты Едличко прикомандировн ко 2 роте нач.команды охраны на ст.Новоград-Волынский. прап. Ткачук в командировку в 413-ю дружину. 2 рота – на охрану станции Новоград-Волынский

/…/ 17 ноябр. – арестован на 14 суток прап. Ганский, самовольно оставивший Житомирский военный госпиталь

Поощрения н/чинов за службу, поимка 2 агитаторов (1 поляка и 1 еврея)

(приложен список прибывших ратников 755 -й дружины)

29 ноябр. – копия приказов по Гос.ополчению Ю-З фронта №86 от 12 ноября 1915 года и №126 от 19 февраля 1916 года об искоренении самовольных отлучек

«Список офицеров 501-й Костромской ополченской дружины по старшинству с краткими п/списками»(января 1917 года):

Ком.дружины - подполк. Сергей Александрович Деппиш, из потомств. дворян Орловской губернии,

в 1 роте ком. подполк. Дмитрий Иван. Крестовоздвиженский (не указано)

в 4 роте ком.шт-кап. Ник. Ник. Чемоданов, из дворян Костр.губ.,

нач.хоз. шт-кап. Вас. Григорьевич Григорьев, из двор. Московской губ,

подпрап. Франц Леонович Воишткевич, из двор. Подольской

прап. Николай Фед. Каль (адъютант дружины), -«»- Петроградской

ком. 2 роты прап. Александр Эвальдович Якобсон, мещ. г.Видавы

прап. Александр Влад. Завистовский, мещанин Орловской

ком. 3 роты прап. Петр Иван. Протасьев, пот.двор. Костромской

прап. Иоаникий Александрович Ткачук, из крестьян Киевской

прап. Казимир Гилярьевич Талько, мещ. Волынской губ. м.Троянов

прап. Александр Сергеевич Ряполов, мещ. Волынской г.Житомира

прап. Григорий Мих. Расторгуев, мещ. г.Епифани

прап. Мих. Ив. Холевинский, двор. Херсонской

прап. Ник.Ник. Едличко, мещ. г.Елисаветполя

прап. Чеслав Францевич Шиманский, мещ. г.Люблина

прап. Александр Иван. Графов, из крест. Костромской губ.

Ст.врач дружины к.с. Павел Александрович Соловьев, из духовного звания Костр.губ.

зауряд-врач 1 разр. Александр Ив. Батырев, …?... Костр.губ.

Друж.казначей к.с. Александр Зосимович Покровский, поч.гражд. Костромы

Делопроизводитель заур.-военный чиновник Василий Конст. Войкин, сын к.с. г.Костромы

Из дела видно, что дружина находится в Бердичеве, в составе 77-й ополч.бригады, несет гарнизонную службу

самовольные отлучки ратников, пойман агитатор-еврей

/…/ 9 января – прибыли из 755 дружины на пополнение ратники /…/ всего 408 человек), ревизия вещей

10 января – началась эпидемия сыпного и возвратного тифа, в связи с чем приказано соблюдать сл.правила: /…/ (меры по уничтожению насекомых).

за утерю патронов и порчу винтовки ряд.3 роты Герка Мордухай под арест

/…/ за утерю патронов – Бронислав Бордус под арест.

12 января (с этого числа место службы ратников дружины – «Действ.Армия», прим.) П роизводства в ефрейторы, возвр.из госпиталя, отпуска, пойман 1 агитатор-поляк. заболели 11 рядовых 2 роты. Поощрения н/чинам за усердную службу, и др.

14 января – вернулся нач.хоз. кап. Григорьев, млад.врач Батырев. Прибыл прап. Турчин, назначен в 1 роту мл.офицером

рядов. Франц Пастерский, Василий Мартынюк – в бегах

15 янв. – рядов. 1 роты Вигда Кацивбман по неосторожности при обращении с винтовкой повредил себе кисть /…/

увольнения, сан.часть, /…/ награждение рядов. 3 роты медалью «за усердие»

20 янв. – копия приказа ген.-адьютанта Брусилова от 26 декабря по частям Гос.ополчения, о награждении н/чинов медалью «за усердие» (всего 112 чел.). в бегах 11 человек, исключены с довольствия. Ратник Николай Лутомин произв. в заур-военные чиновники, и назначен пом.делопроизводителя Волынской ликвидационной комиссии.

23 января – ст.врач Соловьев – в 3-х нед.отпуске. Пойманы 2 ратника еврея с возмутительными газетами…»

В первой половине 1917г. призывной контингент (включая белобилетников и новобранцев досрочного призыва 1918г.) был практически исчерпан. И значит.часть пополнения, принимаемого ополченскими частями ЮЗФ, составили проживавшие на Украине евреи (ранее не подлежавшие в/повинности). Так, в 501-й дружине стало 25 евреев, из них 24 прибыли в последний призыв).

Это пополнение значительно ухудшило боеспособность и трудоспособность частей. В февр.-марте 1917г. среди командиров частей ЮЗФ было проведено анкетирование на тему: «что они могут сказать о своих ратниках-евреях». Из анкеты командующего 77-й ополч.бригады: «…нравственные качества ратников–евреев не могут быть аттестованы в благоприятном для евреев отношении, так как стремление евреев к занятию нестроевых должностей можно считать характерным /…/ в физическом отношении евреи отличаются слабосилием и отсутствием выносливости /.../ вместо безусловного выполнения приказа начальствующего

начинают его обсуждать /…/ непрерывными жалобами на несправедливости и плохие условия действуют на солдатскую массу разлагающе» (подписано: ком-щий 77-й ополч.бригадой генерал-майор Зарембо-Рацевич, нач.штаба подполк. Трусевич). разумеется, было бы неверно возлагать, вслед за командирами ополченских дружин и бригад, вину за разложение их частей исключительно на евреев – прим.)

«…24 января - произв. в след.чин шт-кап. Чемоданова, отпуска, болезни, пр., /…/ вернулся из самов.отлучки ратник Иустин Кеклес

уничтожение негодного обмундирования, присланного со склада Киевского в.о.

копия приказа Гос.Императора о продолжении войны, несмотря на предложения германце о переговорах о перемирии

29 января прибыли на пополнение 64 чел., все отправлены для дальнейшего прохождения службы в 3 роту

тогда же – из 415-й Киевской дружины 10 унтер-оф, отправлены в ту же формируемую 3 роту

30 января – за самовольные отлучки - телесное наказание ратникам Никифору Бордусу, Иустину Кеклесу и Алексею Волосу (по 15 ударов)

Февраль. 1 – проездные документы, возвращения из околодка, госпиталя, комиссия по браку присланных из интендантства сапог

3 февр.– команда, отправленная в распоряжение корпусного интенданта 3-го кавалерийского корпуса (12 человек), док-ты по формированию 3 роты из вновь прибывших ратников.

10 февр.– прап. Турчин отбыл в 415-ю дружину, ком. 3 ротой прап. Протасьев (врем.принял прап. Расторгуев, Протасьев в 3-х нед.отпуске)

«Дислокация дружины:

штаб дружины, нестроевая, караульная. Писарская команды – г.Бердичев

1 рота – на охране линии Староконстантинов – Волочиск Подольской ж.д., квартиры – с.Гречаны Проскуровского у.

2 рота – Ярмолицы – Каменец-Подольский, в г.Каменец-Подольском у.

3 рота – Житомир-Бердичев-Шепетовка, в г.Бердичеве,

4 рота – Шепетовка-Староконстантиново, в с.Старо-константиново.»

приказ об исполнении духовных обязанностей в текущий Великий Пост.

18 февр. – возвр. ст.врач Соловьев, приказы по сан.части, списание негодного сала по хоз.части, починка сапог, награждение за усердную службу /…/

приняты на пополнение из 418-й Подольской дружины 30 ратников

8 марта – заболевания простудой 5 человек в 3 роте, комиссия для проверки сан. состояния места их проживания.

Копия приказа по ЮЗФ ген. Брусилова в связи с готовящимся Высочайшим Манифестом

12 марта - (уже Временное Правительство – прим.) - копия «Приказа военного министра Гучкова (об отмене нижних чинов, об обращении на «Вы», о разрешении политических союзов в Действ.Армии и др.полезные нововведения)

13 марта – вернулся из отпуска прап. Протасьев, беспорядки в 3 роте, под арест на 20 сут. за небрежное несение службы посажено 4 чел.,

14 марта – беспорядки в 3 и 2 роте, арестованные освобождены от наказания с формулировкой «взяты на поруки»; прап. Протасьев подал прошение об отставке по состоянию здоровья

15 марта – группа ратников назначенных на смену на охрану уч-ка «Староконстантинов…, отказалась следовать к месту службы, 2 зачинщиков посажены под арест

разрешение израсходовать в связи с пр.Пасхи по 30 коп. на человека

23 марта - копия с телеграммы председ. Гос.Думы Родзянко, приказ ГлавКоЮЗа Сухомлина, дезавуирующий распространяемый по фронту приказ №1 Совета Рабочих и Солдатских депутатов о неповиновении солдат офицерам и неисполнении распоряжений нового правительства.

24 марта - Копия манифеста об отречении Государя Императора Николая Александровича в пользу брата вел. кн. Михаила Александровича

Вследствие наступающих еврейских праздников Пасхи освободить от служебных занятий всех солдат-евреев с 24 по 26 марта включительно и с полудня 30 марта по 1 апреля включительно, причем в течение этого времени всем им в гостеприимном доме в Бердичеве на Староместной улице будут выдаваться обеды бесплатно.

25 марта – приказ по 77-й ополч.бригаде, и описание событий на ст.Конотоп, когда нач-ком команды охраны прап.415-й Киевской дружины были разоружены и арестованы следовавшие в поезде №13 из Курска члены «депутации» из Петрограда,

разоружавшие на предыдущих станциях жандармов а после продававшие оружие евреям.

26 марта - Копии приказов по ЮЗ Фронту от 14 и 15 марта – о противодействии герм. шпионам, проникшим через Тарнео, когда во время революции пограничная стража и жандармы оставили свои посты, и о недопустимости в частях Действ.Армии самовольного смещения командиров и выбора таковых н/чинами из своей среды

27 марта - Копии новых приказов о недопустимости выборных командиров частей, и об уменьшении нормы пищевого рациона в связи с тяжелым переживаемым родиной периодом.

29 марта - копия письма Главнокомандующего вел.кн. Николая Николаевича об оставлении им по настоянию Временного правительства поста Верх. Главнокомандующего, как членом Романовского Дома, и о временном возложении обязанностей на ген.Алексеева.

Копия с телеграммы из Штаба Киевского округа о создании во всех частях выборных советов солдатских и др.депутатов

Об уменьшении нормы прод. довольствия

О противодействии разлагающей пропаганде противника

В связи с болезнью, временно сложил с себя полномочия ком.дружины полк. Деппиш, вр.и.о. ком.дружины – заур-кап. Григорьев

Апрель 1 – дальнейшее уменьшени прод.пайка и приварочных, и приказ о недопустимости решения прод.вопросов путем грабежа населения. 11 дезертиров из дружины. Невозм. приема присланных из интендатства кожаных сапог из гнилой кожи (протокол друж. комиссии)

2 апр.- -«»- 8 дезертиров все с оружием, 3 пойманы и оказали сопротивление, 1 застрелен, офицер руководивший задержанием, решением совета солд.депутатов посажен под арест. Выздоровел полк. Деппиш, офицер освобожден, арестовано 2 члена солд.комитета.

5 апр. - задержанные патрулем 415-й дружины при грабеже в пригороде Бердичева ратники 501-й дружины (5 имен) отпущены на поруки солд.комитета дружины.

Ст.врачем 77-й бригады Гос.ополчения назначен ст.врач 501-й дружины кс Соловьев. Уменьшение нормы прод.довольствия

6 апр. - -«»-, ком.дружины отдано распоряжение использовать для закупки продовольствия у местного населения для нормального питания ратников переходящие суммы из дружинного денежного ящика

в помещениях 501-й дружины задержано 2 посторонних, проводивших агитацию против законной власти, однако арестовать не представилось возможным, т.к.этому воспрепятствовали н/чины 2 и 3 роты (23 имени)

Применить взыскание к ним также не оказалось возможным, т.к. его не утвердил совет солдатских депутатов дружины

«…7 апреля 1917 года солдаты команд вверенной мне дружины в кол-ве 153 человек, наход. в г.Бердичеве, самовольно собрались и под председательством Самуила Беньковского и избрали Спиридона Щербан, Михаила Зайцева и Аникея Ежеля в комиссию для правильного ведения хозяйства, довольствия и нарядов дружины,

призвав при этом всех чинов не подчиняться нач.хоз.части. Своим приказом отменяю постановление этого собрания. Ком. 501-й дружины полковник … (подпись неразб.)»

Копия телеграммы ген. Алексеева о нежелательности выборного командования частями и соединениями и тем более недопустимости обсуждения и одобрения либо неодобрения приказов начальства на собраниях н/чинов

В дружину прибыл из 32-й Смоленской дружины прап. Ходкевич, мл.оф. в 3 роту

Мая 1 – заболевшие /…/ строевая часть /…/ пополнение

«…ревизия наличного состава дружины, с выяснением, кто и когда за время прошедшее с внутреннего переворота, снят с довольствия и кто есть в наличии и на довольствие не поставлен…» (списки н/чинов, причем много пустых и заполненных карандашом граф «когда снят с какого довольствия»)

Избранный солд.комитетом и/о ком.дружины прап. Расторгуев инициировал общее собрание н/чинов, окончившееся перевыборами дружинного комитета. Вместо председателя Шмуля Шистера предс. друж.комитета выбран ст.врач Соловьев, тов.председателя прап. Расторгуев (вместо выбывшего заур-кап. Григорьева) и секретарем солдат Смирнов. Довыбраны члены комитета солдаты Соколов, Перестюк и Волокитин. Командиром дружины утвержден полк. Деппиш.

строевая часть, приказ ком.дружины об ответственности за неподчинение приказу начальника.

10 мая – приказ ком.дружины об увеличении из резервных сумм солдатского пайка и приварочного довольствия. Поступила ассигнованная сумма для учреждения солд.читален, но по приказу ком.дружины средства израсходованы на ремонт сапог.

11 мая - прибытие на пополнение из 358-й Витебской дружины 63 ратников. Отпуска, выздоровления. Увольнение 25 ратников на 1 мес.на полевые работы.

12 мая - отправка маршевой роты, прибытие на пополнение 120 ратников из 358-й дружины. Также – 110 чел. из 381-й Минской дружины

13 мая - копия приказа Гучкова о соблюдении дисциплины, о недопустимости братаний с германцами

Повышение окладов офицерам. Увольнение 30 солдат на 1 мес. на полевые работы

19 мая – протокол заседания дружинного комитета. Обсуждается тот факт, что в рез-те увольнения достигших 43-х летнего возраста солдат, парализуется работа ротных комитетов, ибо в больш.своем они состоят из солдат и унтер-оф., служивших ранее. Довыборы членов комитетов. Открытие солд.читальни. Заведение в дружине своего подсобного свиного и куриного хозяйства, в связи с неравномерным продукт. довольствием из интендантства.

20 мая – вновь заседание друж. комитета, доклад побывавшего на бригадном собрании прап. Расторгуева о подготовке к выборам в Учредительное собрание. Рассмотрено письмо ком.дружины полк. Деппиша о необходимости замещать

на постах участвующих в собраниях делегатов кем-то из их товарищей, дабы не страдала исполняемая ими служба (принято положительное решение). Принято решение завести в дружине для солдат чайные приборы, шахматы и шашки.

21 мая – возвращение из отпусков, новые наряды на охрану, опять заседание комитета солд.депутатов. Довыборы от вновь прибывших ратников из Минской ополч.дружины, выбран ратник Исаак Шиманский.

22 мая – заседание комитета – рассмотрение происшествия в 3 роте, когда достигшие 43 лет ратники отказались принять участие в жеребьевке, а потребовали уволить их всех немедленно.

24 мая – 22 н/чина отправлены в состав 84 конно-ополченческой сотни, 35 солд. 4 роты отпущены для проведения полевых работ на родину сроком на 1 месяц

избрание членов ротных дисциплинарных судов

…………………и т.д.

В Житомире, Бердичеве и их окрестностях на охране железной дороги 501-я дружина несла службу, как минимум, до 18 сентября 1917 года (последняя запись, дальше листы в деле оборваны – прим.)

После Октябрьской революции, деклараций прав солдата, очередных переподчинений в/частей, назначения новых комиссаров и факт. устранения от командования частями офицеров - процесс развала Юго-Западного фронта стал неуправляемым. Командованию оставалось лишь передать наиболее ответственные участки фронта в руки сохраняющих относ.порядок «украинизированных» частей, фиксировать самовольные уходы частей и подразделений – на Дон, в Оренбуржье и тд., равно как задним числом оформлять расформирование полков, дивизионов, дружин.

В 77-й ополч. бригаде бригадный комитет и значительная часть дружинных оказались заполнены ратниками и нестроевыми чинами-евреями из последнего призыва (из 501-й дружины – Исаак Шиманский, Шмуль Шистер и Аникей Ежель. В дружине был также образован укр.комитет и ячейка Бунда, ячейка партии большевиков и анархистов.

В декабре 1917г. части ополчения ЮЗФ службу фактически не несли и были для фронта ненужной обузой, почему командованием фронта были предназначены к расформированию – в т.ч., и 77-я ополч.бригада

Сохранилось последнее Расписание частей ополчения ЮЗФ на 1 февраля 1918 года: РГВИА, Ф.2078 оп.1 д.237 (с.181, с.183)

«…Все ополченские дружины временно подчинены Комиссару по ополчению

77-я ополч.бригада – в периоде расформирования

2-я Низово-Запоризька (бывш. 191-я), 407-я, 413-я, 415-я, 416-я, 418-я, 501-я Костромская (Житомир, охрана жел.дорог и телеграфных линий, этапная служба),

82-я и 84-я ополченские конные сотни (посл. – теперь 10-я конно-казачья),

дивизионная конница /…/, (переименованы в «Кинно-казачи сотни»)

Инженерно-рабочие бригады /…/, в составе 7-й, 11-й, Особой Армий, в распор. Нач Инж ЮЗ, (зачеркнуто, поверх написано – «Комиссара по ИнжЮЗ» (с.183)

Разумеется, «Расписание» составлялось в январе, а скорее всего, даже в декабре, до известных событий в Киеве. в феврале 1918г. уже никакого Управления Инспектора ополчения ЮЗФ не было).

Дальнейшая история 501-й дружины – бессмысленна и трагична. Она не была расформирована. После доукомплектования офицерами украинской национальности была переформирована во 2-й Волынский караульный курень гарнизона города Житомира, приняв при этом украинскую присягу. Этот курень был среди частей, лояльных Украинской Центральной Раде, и он защищал Житомир, когда с фронта в тыл хлынули толпы вооруженных дезертиров. По свидетельству уполномоченного Центральной рады, гарнизон Житомира был дезертирами полностью разгромлен, город занят и разграблен (из «Истории Украинской Армии» И.Тыктора).

(Подробнее об украинизированных частях ЮЗФ, о событиях на Украине в начале 1918г. – см. соответствующий раздел «Приложения…»).

503-я пешая Костромская ополченская дружина

Начала формироваться с 25 июля 1914 года в Костроме, в казармах 183-го пехотного Пултуского полка. Первоначально вошла в состав 64-й ополченской бригады.

Первый офицерский состав 503-й дружины:

Командир: За неприбытием назначенного в дружину командира временно исполнял обязанности ком.дружины капитан Ратьков. (с 9 августа прибыл назначенный из штаба Московского Военного Округа подполк. Ковалевский – прим.).

Старшие офицеры: пор. Скалозубов, подпор. Григорьев, пор. Яковлев.

Мл.офицеры: прап. Матиссен, ст.у-оф. Баронец, заур-прап. Апушкин, Трыков,

В/чиновн.: колл.сов. Клугин, колл.регистр. Орлеанский, писарь Дружинин, писарь Архангельский,

Врачи: Морин, Соколов, лекарь Альбицкий.

В процессе формирования некот.офицеры откомандировывались в распоряжение др.воинских начальников, некоторые отставлялись, некоторые переводились в др.дружины и т.о., офицерский состав до момента выступления в поход несколько раз менялся

25 августа прибыли: прап. Клица, шт-кап. Горицкий, пор. Елагин, пор. Разживин, пор. Бородкин, прап. Евстафьев.

8 декабря 1914г. выступила в поход по маршруту: Кострома – Лихоборы – Смоленск - Барановичи- Гродно, где вошла в состав гарнизона крепости, будучи временно подчинена нач. 17-й ополченской бригады.

Офицерский состав дружины на момент выступления в поход (= офиц.состав на момент начала участия в б/действиях, прим.):

командир – подполк. Ковалевский,

нач.хоз.части – шт-кап. Муханов,

Ком.рот: ком. 1 роты шт-кап. Горицкий, 2 роты – заур-кап. Рустицкий, 3 роты - пор. Елагин, 4 роты – заур-кап. Яковлев,

врач Альбицкий.

С 5 января 1915 года 503-я дружина вошла в состав 20-й ополч.бригады СЗФ, в феврале 1915 года участвовали в 1-й обороне Гродненской крепости (4 участок, форты 12 и 13, вместе с 21-м пехотным Муромским полком. В конце февраля 1915г. фронт отодвинулся от Гродно, дружина использовалась на земляных укреп.работах. В мае 1915 года вошла в состав 97-й ополч.бригады, которая в августе 1915 года была переведена из 10-й Армии в 1-ю. Армию В августе 1915 года участвовали во второй обороне Гродно, в составе 22-й пехотной дивизии вместе с Нейшлоцким полком, обороняли 6 форт и укрепление «Е». 20-22 августа – отход от Гродно, тяжелые арьергардные бои у м.Машталеры. 15 октября 1915 года – были приданы Иркутскому пехотному полку, обороняли уч-к у д.Козяны. С начала 1916 года и до конча войны – в составе 97-й ополч.бригады, подчинении Главноком. 1-й Армии ЗФ, использовались на укреп.работах и караульной службе. Документов по расформированию дружины не выявлено. Дружина (предположит.) была расформирована наряду со всеми частями Западного фронта в феврале-марте 1918 года

В РГВИА сохранились дружинные док-ты с начала формирования и до сер.1916г.

«…июля 25 – за неприбытием назн. командиром дружины полк. Латынина временно ком.дружиной назначен кап. Ратьков.

Явились также офицеры:

поруч. Опушкин, колл.секр. Клугин, колл.секр. Орлеанский, губ.секр. Троицкий, лекарь Альбицкий /…/ зачислены в списки дружины

назн: пор. Апушкин – врид зав.хоз.частью и ком. 1 роты,

к.с. Клугин – казначеем дружины и ком. 2 роты,

к.с. Орлеанский – адъютант и ком. 3 роты,

г.с. Троицкий – делопроизв. и ком. 4 роты,

На 26 июля назн.осмотр ротными командирами помещений, отведенных Костр.гор.управой для прибывающих ратников.

26 июля – явился пор.Скалозубов, вступил в ком. 2 ротой, а к.с. Клугин обратился к исп.своих обязанностей/…/

27 июля – прибыли на долж.младших оф. из в/опред.: ст. у-оф. Смирнов, Зубкович, Олимпиев, Чистяков, мл.у-оф. Николай Толстопятов, Петр Кассель, Сошников и Иванов.

30 июля - назначена комиссия по приемке мундирной одежды /…/ прибыл пор. Яковлев и назначен ком. 1 ротой

Государственное ополчение формально состояло из всего мужского населения, способного носить оружие, но не числящегося в войсках. Вплоть до изменения закона в 1911 г. оно могло созываться лишь «в чрезвычайных обстоятельствах военного времени». В 1911 г. «чрезвычайность» была снята, и государственное ополчение должно было собираться просто «в военное время». Новое «Положение об устройстве Государственного ополчения» было объявлено уже после начала войны - 23 июля 1914 г. - и после начала призыва ратников ополчения. Вследствие этого целый ряд нововведений не успел сказаться при формировании большинства ополченских дружин, а вступал в действие уже в ходе войны.

Столь масштабного формирования ополченских частей ранее Россия не знала: 658 дружин, 139 отдельных рот и 4 отдельные команды были сформированы только в 1914 г., в части государственного ополчения было призвано до 10 500 . Особое положение, в котором существовало ополчение в мирное время (т. е. фактически не существовало), стойкая психологическая ассоциация зачисления в ополчение как минование службы «под знаменами» с началом войны стала «выходить боком»: ратники (особенно 2-го разряда), порой просто не соотносили свой призыв с военной службой, неразрывно связанной со строгим соблюдением приказов и уставных требований. «Какие же мы солдаты, мы - ратники» - встречается в разбирательстве одного из дел о самовольной отлучке в Петроград для встречи Рождества 1916 г. Именно так мотивировал своего соучастника инициатор поездки к родным с театра военных действий в ответ на вопрос: смогут ли их счесть дезертирами. Об отпуске или прошении по начальству речь, естественно, не шла.

Сходное отношение к ополченцам было и в рядах войск. «Крестики», - как прозвали ополченцев за ополченские кресты, носившиеся на тулье фуражки над кокардой, - не воспринимались как солдаты: «Какие вы кубинцы?! Вы хуже всяких крестиков!», - бросил «в сердцах» нижним чинам 155-го пехотного Кубинского раздосадованный торговец.

Сравнение с ополченцами тут явно использовано, чтобы «задеть» оппонентов. В вопросе комплектования офицерскими чинами при формировании ополченских частей беспорядок был предусмотрен уже в законе. Ополченские части должны были нести службу в тылу, для которой особых боевых качеств не требовалось, и потому было сочтено возможным, чтобы к назначению на офицерские должности в частях ополчения допускались: а) на старшие командные (от начальников дивизий до командиров рот (сотен, батарей)) и штабные должности - «обязанные службою в ополчении лица офицерского звания, состоящие или состоявшие в военном чине, соответствующем должности, или одним чином выше, или же одним или несколькими чинами ниже соответствующей должности»; б) на младшие обер-офицерские должности - бывшие подпоручики и прапорщики, а также имеющие образование не ниже 2-го разряда и состоявшие на государственной службе или на службе по дворянским или общественным выборам.

Причем для последних была даже необязательна служба в войсках: достигнуть необходимого унтер-офицерского звания они могли «по прослужении в ополчении не менее двух месяцев»4 . За столь сжатый срок на действительной службе (1-2 месяца) призванный не успевал даже пройти путь от молодого солдата до рядового. Серьезного обучения в дружинах, формируемых из лиц, в большинстве своем не проходивших действительной службы, организовать было тоже невозможно: штатная численность офицерского состава, предусмотренная законом (но редко достигаемая в реальности) - 2 штаб-офицера и 12 обер- на батальон 4-ротного состава, каковым, по сути, и была ополченская дружина.

Характеризуя офицерский состав ополченских частей, прежде всего стоит остановиться на его возрасте. По закону срок пребывания основной массы в запасе (и соответственно, в случае мобилизации, предназначавшихся на пополнение армейских частей) составлял для обер- - 40 лет, для штаб- - 50. После этого возраста отставные офицеры, «способные по состоянию здоровья к строевой службе», перечислялись в ополчение, обер-офицеры - до 50 лет, штаб-офицеры и генералы - до 55 лет. По новому «Положению об устройстве Государственного ополчения» 1914 г. эти сроки были увеличены: для обер- - до 55, штаб- - до 60 и генералов - до 65 лет.

Таким образом, из сколь-нибудь профессионально подготовленных ополчение должно было довольствоваться 40-летними и принимаемыми на службу из отставки, т. е. лицами еще более старшего возраста или же покинувшими службу не по своей воле (это «добавит колорита» ополченским частям во время войны). Для добровольного состояния на учете в ополчении возрастные ограничения не действовали вообще, хотя ожидать даже элементарного знакомства с действующими уставами 60-летних обер- не приходилось.

Результатом формирования значительного числа ополченских частей, с одной стороны, и отсутствия в империи должного числа запаса, с другой, стало почти полное отсутствие в ополченских частях, даже несмотря на некомплект, «нормальных» . Закон предусматривал для назначаемых на офицерские должности в ополчение зачисление на службу: а) для лиц, имеющих соответствующий или больший должности чин - действительными чинами, которыми они могли бы быть приняты в войска; б) для имеющих низший чин - «чинами, соответствующими должности, зауряд, т. е. сохраняя этот чин, пока будут состоять в должности». Чины «зауряд» и составили едва ли не большинство ополченских командиров.

Особенно ярко это проявилось в дружинах, поступивших на формирование полков третьей очереди в 1915 г., когда прапорщики (и не только) - зауряд5 начали возвращаться в свое «первобытное состояние». И это несмотря на то, что уже в сентябре 1914 г. последовало разъяснение начальника мобилизационного отдела Главного управления генерального штаба начальникам (ГУГШ) штабов военных округов о том, что новое «Положение об устройстве государственного ополчения» отменяет категорию прапорщиков-зауряд, с тем, чтобы допускаемые к занятию младших офицерских должностей ратники ополчения оставались в прежнем звании. Правда, в апреле 1915 г. уже новому начальнику мобилизационного отдела ГУГШ пришлось разъяснять ровно то же самое, но уже дежурным генералам фронтовых штабов, и с оговоркой, что ратников, переименованных в заурядчины, «надлежит оставлять в сем звании, пока они будут занимать должности младших » .

В немалой степени «беспорядок» с назначениями случился от того, что «Положение» 1914 г. прописало строгую привязку ополченских должностей к чинам, при этом соотнеся с чинами и должностями в постоянных войсках и дав начальникам бригад государственного ополчения право «утверждения в младших офицерских должностях лиц, не имеющих офицерских чинов»7 . В ноябре 1914 г. военный министр решил упорядочить назначения на старшие должности в уже сформированных ополченских частях. В частности, командиры дружин, батарей, сотен, рабочих рот и саперных полурот и начальники штабов ополченских бригад должны были утверждаться Высочайшим приказом, а данные о них должны были поступить в ГУГШ.

Как оказалось, мера была не лишней, ибо начальство на местах или не имело возможности ознакомиться, или просто не спешило с выполнением требований из Петрограда. Яркий пример тому дает возникшая, возможно по чистой случайности, весной 1915 г. переписка между мобилизационным отделом ГУГШ и управлениями штаба Северо-Западного фронта. В сведениях, представленных в ГУГШ для составления Высочайшего приказа, в качестве начальника штаба 100-й ополченской бригады был показан подполковник Алексеев, но в рапорте о вступлении в должность он подписался «подполковник-зауряд». И.д. начальника мобилизационного отдела ГУГШ генерал-лейтенант П.И. Аверьянов попросил 26 апреля 1915 г. дежурного генерала штаба Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта «выяснить… сведения о чине офицера Алексеева» .

Запрос из Петрограда шел с пометкой «Спешное», но ответ от инспектора ополченских частей фронта, которому «по принадлежности» был переправлен запрос, был отправлен только 14 мая 1915 г. и по своему содержанию, наверное, превзошел все петроградские ожидания: «На должность начальника штаба 100 бригады государственного ополчения 4 марта с.г. допущен зауряд подполковник Алексеев, имеющий действительный чин прапорщика» . Ответное сообщение было весьма корректно: «На должность начальника штаба бригады государственного ополчения не могут быть назначаемы офицеры в чине ниже капитана. В виду сего, утверждение в должности начальника штаба 100-й бригады государственного ополчения прапорщика Алексеева Высочайшим приказом не представляется возможным».

После такого примера ясна все эфемерность «пожелания» Положения об устройстве Государственного ополчения «на должности начальников штабов бригад назначаются, по возможности, числящиеся в ополчении офицеры Генерального Штаба или окончившие курс в одной из военных академий»11. Вопреки расчетам мирного времени, многие ополченские дружины довольно быстро оказались на театре военных действий, а то и в боевой линии. Недостаточное количество и низкое качество офицерского состава стали проявляться все ярче. Начальник Ковенской ополченской бригады рапортовал 16 января 1915 г. коменданту крепости: «Уже неоднократно от вверенной мне бригады командировались ратники на пополнение рядов действующих на позициях частей. Ваше Высокопревосходительство поставили непременным условием спешно обучить и подготовить ополченцев, применительно к современным требованиям службы, дабы они явились вполне сознательными и обученными бойцами.

Выполнение этого требования сопряжено с большими затруднениями, так как в бригаде громадный некомплект с одной стороны, с другой же - имеющийся состав , призванных и принятых из отставки) не вполне удовлетворяет (за исключением нескольких человек) современным требованиям офицерской службы, предъявляемым к строевому офицеру, ибо эти офицеры покинули военную службу десятки лет тому назад и, конечно, совершенно отстали от строя и мало, если не совсем, знакомы с нынешними требованиями его. Кроме того, в составе бригады есть много , никогда не служивших в пехоте (артиллеристы, кавалеристы, моряки и служившие в местных инженерных войсках). Все это до некоторой степени лишает меня возможности более успешно подготовлять ополченцев, вполне удовлетворяющих условиям современного боя». Столкнувшись как с количественной нехваткой в ополченских частях, так и с их недостаточной профессиональной подготовкой, военное ведомство открыло ратникам ополчения в начале 1915 г. доступ в военные училища и школы подготовки прапорщиков пехоты. Успешность подготовки в 3-4 месяца полноценного офицера из столь сырого материала была сомнительна.

Учитывая же, что основную массу вакансий занимали представители постоянных войск, также испытывавших острейший некомплект офицерского состава, то решительно изменить ситуацию в ополченских частях эта мера не могла. К тому же значительная часть свежеиспеченных , произведенных в прапорщики армейской пехоты (или запаса армейской пехоты), в ополченские части не возвращалась. Приходилось искать «альтернативный вариант». Мотивируя необходимость создания школы для подготовки прапорщиков ополчения, инспектор частей государственного ополчения Юго-Западного фронта писал Главнокомандующему: «Некомплект в строевых ополченских частях фронта на должностях ротных командиров и младших превышает 700 человек.

Нет оснований надеяться на уменьшение этой цифры путем призыва еще не призванных из отставки , так как, во-первых, число это совершенно ничтожно и никакого влияния на уменьшение некомплекта иметь не может, а во-вторых, офицеры эти - преимущественно престарелые штаб-офицеры, добровольно числящиеся на учете, часто годные только на нестроевые должности. Между тем, по общему характеру личного состава ополчения (сравнительно высокий средний возраст, большой процент больных) некомплект будет продолжать возрастать»14. В немалой степени возраст и здоровье начинали подводить в самые ответственные моменты - при попадании в боевую линию. Начальник 84-й ополченской бригады генерал-майор Семенов рапортовал инспектору частей ополчения Юго-Западного фронта 26 апреля 1915 г., что «с выступлением трех дружин на передовые позиции, некоторые из стали официально заявлять о тех своих болезнях, которые позволяли им нести службу в тылу армии и которые совершенно лишают их возможности нести службу боевую».

Пожилые командиры дружин и рот просто не могли готовить своих младших знакомыми «с современными требованиями строевого образования», из призванных же из отставки прапорщиков ополчения, «возраст которых обычно не ниже 40 лет и доходит до 48-49 лет», инструктора и помощники тоже были слабые16. С сожалением можно также отметить тот факт, что некоторые отставные офицеры добровольно поступали на службу в ополчение исключительно с целью извлечь материальную выгоду. Расчет строился на том, чтобы, получив от казны положенное денежное довольствие, легко, вследствие своего расстроенного здоровья, быть забракованными и уволенными от службы. В октябре 1914 г. ГУГШ просил МВД указать губернским по воинской повинности присутствиям, дабы на добровольный учет в ополчение принимались только лица, способные по состоянию здоровья к несению ополченской службы.

Первым крупным ополченским соединением на театре военных действий стал XXXII-й армейский корпус, сформированный в составе 9-й армии Юго-Западного фронта в начале весны 1915 г. Сначала в его состав входили бригады государственного ополчения, которые 17 июня были переформированы в полки и дивизии (1-я и 2-я) государственного ополчения, а с 1 июля - в 101-ю и 102-ю пехотные дивизии, - первые дивизии 3-й очереди (401-408-й пехотные полки, соответственно). Также для вхождения в корпус была намечена формируемая 103-я пехотная дивизия. Все лето командир корпуса генерал-лейтенант И.И. Федотов, при поддержке командующего 9-й армией генерала-от-инфантерии П.А. Лечицкого, бился с вопросом укомплектования частей своего корпуса, которое должно было поступать через инспектора ополченских частей Юго-Западного фронта. Кавалер Георгиевского оружия, командовавший в начале кампании 11-й пехотной дивизией, И.И. Федотов прекрасно ознакомился с командирами ополченских частей и раз за разом был вынужден повторять начальству: «Больное место ополченских частей - полная отсталость и незнакомство офицерского состава и начальствующих лиц с современными требованиями не только тактики, но и уставов. Почему мною признается безусловно необходимым ныне иметь в каждом полку, по крайней мере, командира полка действительной службы».

Практика доказала справедливость этих слов и в полки 3-й очереди при их формировании стали прибывать недавние батальонные командиры первоочередных частей, фактически в одиночку начинавшие приводить доставшееся им наследство в «божеский вид». Возможно, после переформирования ополченских дивизий в пехотные отношения генерал-лейтенанта И.И. Федотова с ополченским начальством окончательно разладились, и тогда удар на себя принял начальник штаба XXXII-го корпуса генерал-майор Л.Л. Байков, также Георгиевский кавалер. Именно его «ответная» телеграмма, отправленная 16 июля 1915 г. одновременно инспектору ополчения Юго-Западного фронта генерал-лейтенанту Н.С. Глинскому (кстати, тоже кавалеру Георгиевского оружия), из чьего подчинения окончательно выходили части XXXII-го корпуса, и (в копии) дежурному генералу 9-й армии полковнику И.К. Лисенко дает, пожалуй, самое яркое представление о том, какие офицеры могли оказаться в составе боевых частей: «Сегодня для пополнения корпуса прибыл штабс-капитан 525 дружины Клоченко, имеющий от роду 67 лет, страдающий [от] экземы (так в тексте, возможно, эмфиземы? - А.М.) легких, имеющий слабое сердце, старческий маразм и всего лишь пять гнилых зубов нижней челюсти. Такой офицер признан корпусной санитарной комиссией к службе в строю негодным и отправляется обратно в ваше распоряжение.

Командир корпуса убедительно просит командировать лишь здоровых , а если таковых нет, то вовсе не посылать на пополнение , имея в виду, что согласно распоряжения фронта 32 корпус должен пополняться на общих с другими армейскими корпусами основаниях»19. В некоторое оправдание генерал-лейтенант Глинского можно привести лишь то, что некомплект в ополченских частях фронта был и вправду огромен: к 1 июня 1915 г. в наличии было 1282 офицера, некомплект составлял 832 человека, ожидавшийся выпуск из школы прапорщиков ополчения мог дать только 400 человек. С другой стороны, в XXXII-м корпусе на 12 июля 1915 г. недоставало 238 21, на фоне чего присылка подобного «укомплектования» вполне могла быть воспринята командованием корпуса как издевка. О качествах недавних «крестиков», волею начальства превратившихся в солдат, можно судить по письмам супруге полковника В.И. Николаева, коренного офицера 6-го стрелкового полка, получившего в командование один из полков 101-й пехотной дивизии (сам полковник думал, что ему предлагают полк 2-й очереди).

24 сентября 1915 г.: «Вот, наконец, я прибыл и вступил в командование своего милого 401-го Карачевского полка! Ну и импровизация! Сегодня был маленький бой, и полная неудача - побежали! Милостив Бог, что на сей раз мой полк был резервом и участвовали три лишь роты, которые не сделали ничего хорошего, но не сделали и плохого… А офицерство! Гордость полка и сливки - разного сорта прапорщики: училищные, школьные, так… разные, просто без специального и общего образования. Старшие офицеры - по разным причинам отставные: большею частью по болезням. Но - шутки в стороны: это сплошной ужас! Но возьму себя в руки, все свое приложу хладнокровие, всю силу умения! Одним словом, вооружусь терпением и поработаю! А потом, если не выдержу, уйду хоть на батальон». Желаемый для кадрового офицера момент - получение под свою команду отдельной части - едва не омрачился при виде новых подчиненных. Вдвойне тяжело это было для мягкого по натуре человека: «По натуре я не цукач и терпеть этого не могу; здесь же такая распу

щенность, расхлябанность, что иной раз очень жалею, что не умею цукать»23. За два месяца многое удалось сделать и командиру полка, понемногу ушло и «ополченское наследство». Тон письма от 1 декабря 1915 г. совершенно иной: «Завелось в полку новое офицерство, действительной службы, боевые, славные и веселые. Лицо полка меняется, даже прапорщиков четверых прислали из военного училища. Я ежедневно собираю всех, кто в резерве, веду с ними занятия, знакомлюсь сам с ними…»24 Усилия полковника В.И. Николаева не пропали даром: командуя своими карачевцами, он заслужил орден Св. Георгия 4-й ст. за бой 24 мая 1916 г., в начале наступления Юго-Западного фронта. Ставшая ясной к весне 1915 г. практически полная небоеспособность ополченских частей, вызванная во многом громадным некомплектом офицерского состава, с одной стороны, и серьезным отставанием основной его массы от современных требований - с другой, поставили перед фронтовым командованием проблему, к решению которой оно приступило ближе к лету. Расчет на пополнение офицерского состава ополченских частей выпускниками военных училищ и школ подготовки прапорщиков пехоты не оправдался: бывшие ополченцы распределялись преимущественно в армейские части.

В известной степени громадный ополченский некомплект на фронтах был снижен формированием дивизий 3-й очереди, что перевело значительное число ополченских бригад в разряд «постоянных войск», сбросив заботу об их укомплектовании с плеч инспекторов частей государственного ополчения фронтов. Несмотря на это ополченские дружины продолжают составлять значительную долю фронтовых частей. Сохраняется в ополченских частях и значительный некомплект офицерского состава (например, на Юго-Западном фронте - 570 человек, или 37 % от штатной численности25). Для преодоления некомплекта на фронтах учреждаются школы подготовки прапорщиков ополчения. Мера эта начинает довольно быстро приносить свои плоды, сокращая некомплект (так, на Юго-Западном фронте уже после первого выпуска (15 августа 1915 г.), несмотря на новые формирования и начало призыва ратников ополчения 2-го разряда, он сократился с 37 до 22 %26).

Условия приема в школы подготовки прапорщиков ополчения были идентичны установленным для школ подготовки прапорщиков пехоты, поэтому резонно, что в 1915 г. они столкнулись с аналогичными трудностями. Главным из них явилось малое число лиц с образованием в империи, с одной стороны, и продолжение действия отсрочек для его получения во время мировой войны - с другой. Широко распахнув двери для лиц, хотя бы окончивших 4-классные городские училища, а то и просто «всех с позиций» (без какого-либо образования), школьное начальство вскоре было вынуждено констатировать, что «значительный % из поступивших, вследствие малого образовательного ценза… оказался малоподготовленным или даже совершенно непригодным для будущей офицерской службы в частях войск»27. На втором курсе Школы подготовки прапорщиков ополчения Юго-Западного фронта «непригодные» составили свыше 1/5 набора. Несмотря на это весной 1916 г. усилиями фронтовых школ прапорщиков ополчения удалось не только справиться с некомплектом младших в ополченских частях, входящих в состав фронтов, но и ликвидировать группу «прапорщиков-зауряд», занимавших младшие офицерские должности, либо пропустив их через школы прапорщиков и узаконив их положение, либо отчислив от младших офицерских должностей, вернув в прежнее унтер-офицерское звание.

Эта мера, воспринимавшаяся некоторыми «лишенцами» как несправедливая, безусловно, нормализовала служебные отношения в ополченских частях. Абсолютному большинству исполнявших офицерские обязанности было предоставлено право узаконить свой статус, отбросив приставку «зауряд», пройдя соответствующее обучение. Справившись с некомплектом в ополченских частях, фронтовые школы подготовки прапорщиков ополчения стали принимать для обучения и командируемых из армейских частей, которые постепенно начинают составлять большинство обучаемых. Постепенный отказ от привлечения частей государственного ополчения для активного использования в боевой линии вернул их к более «традиционной» службе на фронтах: с 1916 г. основное место ополченских частей в тылу (фронтовом или «глубоком»), с выполнением вспомогательных задач небоевого характера. Грандиозный масштаб разразившейся в 1914 г. мировой войны привел к привлечению в состав войск действующей армии ополченских формирований, которые ни по своей подготовке, ни по выучке, ни по качеству офицерского состава не могли сыграть серьезной роли. В ходе самого тяжелого для русской армии 1915 г. значительные усилия ушли на укомплектование офицерского состава ополченских частей, находящихся на фронте. Проблема эта в начале 1916 г. была решена, когда части государственного ополчения уже перестали активно участвовать в боях. В то же время части «постоянных войск» все более и более по своему составу напоминали ополченские формирования, чему немало поспособствовало исчерпание еще в первые месяцы войны обученного запаса армии и начало ее пополнения ратниками 1-го, а с осени 1915 г. - и 2-го разряда.

А.В. Марыняк (Москва)

Второе народное (нижегородское) ополчение , второе земское ополчение - ополчение, возникшее в сентябре 1611 года в Нижнем Новгороде для борьбы с польскими интервентами. Продолжало активно формироваться во время пути из Нижнего Новгорода в Москву, в основном в Ярославле в апреле - июле 1612 года. Состояло из отрядов горожан, крестьян центральных и северных районов России, нерусских народностей Поволжья. Руководители - Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский. В августе 1612 года с частью сил, оставшихся под Москвой от Первого ополчения, разбило польскую армию под Москвой, а в октябре 1612 года - полностью освободило столицу.

Предпосылки создания второго ополчения

Инициатива организации Второго народного ополчения исходила от ремесленно-торговых людей Нижнего Новгорода, важного хозяйственного и административного центра на Средней Волге. В Нижегородском уезде проживало в то время около 150 тыс. человек мужского пола, имелось до 30 тысяч дворов в 600 селениях. В самом Нижнем имелось порядка 3,5 тысяч жителей мужского пола, из них около 2,0÷2,5 тысяч посадских людей.

Бедственная ситуация в Нижегородском крае

Нижний Новгород по своему стратегическому положению, экономическому и политическому значению был одним из ключевых пунктов восточных и юго-восточных районов России. В условиях же ослабления центральной власти, хозяйничанья интервентов этот город стал инициатором всенародного патриотического движения, охватившего Верхнее и Среднее Поволжье и соседние области страны. Следует отметить, что нижегородцы включились в освободительную борьбу ещё за несколько лет до образования второго ополчения.

После убийства в мае 1606 года Лжедмитрия I и воцарения Василия Шуйского по России пошли гулять новые слухи о скором пришествии второго самозванца, якобы спасшегося Лжедмитрия I. В конце 1606 года в Нижегородском уезде и смежных с ним уездах появились крупные шайки, которые занимались грабежами и бесчинствами: жгли селения, деревни, грабили жителей и насильно угоняли их в свои таборы. Эта так называемая «вольница» зимой 1607 года заняла Алатырь, утопив в реке Суре алатырского воеводу Сабурова, и Арзамас, устроив в нём свою базу.

Узнав о бедственном положении в Нижегородском крае, царь Василий Шуйский направил для освобождения Арзамаса и других городов, занятых мятежниками, своих воевод с войсками. Один из них, князь И. М. Воротынский, разбил отряды мятежников около Арзамаса, взял город и очистил прилегающие к Арзамасу районы от скопищ вольницы.

С приходом на русскую землю Лжедмитрия II поутихшая вольница опять активизировалась, тем более что на сторону нового самозванца перешла часть бояр московского и уездного дворянства и детей боярских. Взбунтовались мордва, чуваши и черемисы. Многие города тоже перешли на сторону самозванца и пытались склонить к этому и Нижний Новгород. Но Нижний твёрдо стоял на стороне царя Шуйского и своей присяге ему не изменил. Более того, когда в конце 1608 года жители города Балахны, изменив присяге царю Шуйскому, напали на Нижний Новгород (2 декабря), воевода А. С. Алябьев по приговору нижегородцев ударил по балахонцам, отогнал их от города и 3 декабря после ожесточённого боя занял Балахну. Руководители мятежников Тимофей Таскаев, Кухтин, Суровцев, Редриков, Лука Синий, Семён Долгий, Иван Гриденьков и изменник, балахнинский воевода Голенищев, были захвачены в плен и повешены. Алябьев, чуть успев вернуться в Нижний, снова вступил в борьбу с новым отрядом мятежников, напавшим на город 5 декабря. Разбив и этот отряд, он затем овладел гнездом мятежников Ворсмой, сжёг её (см. Сражение под Ворсмой) и снова поразил мятежников у Павловского острога, захватив много пленных.

В начале января 1609 года на Нижний напали войска Лжедмитрия II под начальством воевод князя С. Ю. Вяземского и Тимофея Лазарева. Вяземский послал нижегородцам письмо, в котором писал, что если город не сдаётся, то все горожане будут истреблены, а город сожжён дотла. Нижегородцы ответа не дали, а решились сделать вылазку, несмотря на то, что у Вяземского войск было больше. Благодаря внезапности нападения войска Вяземского и Лазарева были разбиты, а сами они были взяты в плен и приговорены к повешению. Затем Алябьев освободил от мятежников Муром, где остался в качестве царского воеводы, и Владимир. Успехи Алябьева имели важные последствия, так как вселили в людей веру в успешную борьбу против Самозванца и иноземных захватчиков. Ряд городов, уездов и волостей отрешились от Самозванца и стали объединяться в борьбе за освобождение России.

Развал Первого ополчения

Подъём национально-освободительного движения в 1611 году вылился в создание первого народного ополчения, его действия и мартовское восстание москвичей, возглавленное зарайским воеводой князем Дмитрием Михайловичем Пожарским. Неудача первого ополчения не ослабила этот подъём, а наоборот, усилила его. Многие из первых ополченцев уже имели опыт борьбы с интервентами. Имели этот опыт и жители городов, уездов и волостей, не покорившихся самозванцам и интервентам. И неслучайно, в связи с вышесказанным, что оплотом дальнейшей национально-освободительной борьбы русского народа за свою независимость и форпостом создания второго народного ополчения становится именно Нижний Новгород.

Летом 1611 года в стране царила неразбериха. В Москве всеми делами вершили поляки, а бояре - правители из «Семибоярщины», рассылали в города, уезды и волости грамоты с призывами о присяге польскому королевичу Владиславу. Патриарх Гермоген, будучи в заключении, выступал за объединение освободительных сил страны, наказывая не подчиняться распоряжениям военачальников подмосковных казацких полков князя Д. Т. Трубецкого и атамана И. М. Заруцкого. Архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий, наоборот, призывал всех объединяться вокруг Трубецкого и Заруцкого. Вот в это время в Нижнем Новгороде и возник новый подъём патриотического движения, имевшего уже свою традицию и снова нашедшего опору в посадских и служилых людях и местном крестьянстве. Мощным импульсом этому народному движению послужила грамота патриарха Гермогена, полученная нижегородцами 25 августа 1611 года. Неустрашимый старец из темницы Чудова монастыря взывал к нижегородцам постоять за святое дело по освобождению Руси от иноземных захватчиков.

Роль Кузьмы Минина в организации второго ополчения

Выдающуюся роль в организации этого движения сыграл нижегородский земский староста Кузьма Минин, избранный на эту должность в начале сентября 1611 года. По мнению историков, свои знаменитые призывы к освободительной борьбе Минин начал сначала среди посадских людей, которые горячо его поддержали. Затем его поддержал городской совет Нижнего Новгорода, воеводы, духовенство и служилые люди. По решению городского совета назначили общую сходку нижегородцев. Жители города по колокольному звону собрались в Кремле, в Спасо-Преображенском соборе. Сначала состоялась служба, после которой протопоп Савва выступил с проповедью, а затем к народу обратился Минин с призывом встать на освобождение Российского государства от иноземных врагов. Не ограничиваясь добровольными взносами, нижегородцы приняли «приговор» всего города о том, чтобы все жители города и уезда «на строение ратных людей» давали в обязательном порядке часть своего имущества. Минину было поручено руководить сбором средств и распределением их среди ратников будущего ополчения.

Военачальник второго ополчения князь Пожарский

«Выборный человек» Кузьма Минин в своём призыве поставил вопрос и о выборе военачальника будущего ополчения. На очередном сходе нижегородцы постановили просить возглавить народное ополчение князя Пожарского, родовое имение которого находилось в Нижегородском уезде в 60 км от Нижнего Новгорода к западу, где он долечивал свои раны после тяжёлого ранения 20 марта 1611 года в Москве. Князь по всем своим качествам подходил для роли военачальника ополчения. Он был знатного рода - Рюриковичем в двадцатом колене. В 1608 году, будучи полковым воеводой, разбил близ Коломны скопища тушинского самозванца; в 1609 году разгромил шайки атамана Салькова; в 1610 году, во время недовольства рязанского воеводы Прокопия Ляпунова царём Шуйским, удержал в верности царю город Зарайск; в марте 1611 года доблестно бился с врагами Отечества в Москве и был тяжело ранен. Импонировали нижегородцам и такие черты князя, как честность, бескорыстность, справедливость в вынесении решений, решительность, взвешенность и обдуманность своих поступков. Нижегородцы ездили к нему «многажды, чтобы мне ехати в Нижний для земского совета»-, как говорил сам князь. Согласно тогдашнему этикету, Пожарский долго отказывался от предложения нижегородцев. И только когда к нему приехала делегация из Нижнего Новгорода во главе с архимандритом Вознесенско-Печёрского монастыря Феодосием, то Пожарский согласился возглавить ополчение, но с одним условием, чтобы всеми хозяйственными делами в ополчении заведовал Минин, которому по «приговору» нижегородцев было присвоено звание «выборного человека всею землею».

Начало организации второго ополчения

Пожарский прибыл в Нижний Новгород 28 октября 1611 года и сразу же вместе с Мининым начал организацию ополчения. В нижегородском гарнизоне всех воинов было порядка 750 человек. Тогда пригласили из Арзамаса служилых людей из смолян, которые были изгнаны из Смоленска после занятия его поляками. В аналогичном положении оказались вязьмичи и дорогобужцы, которые тоже влились в состав ополчения. Ополчение сразу выросло до трёх тысяч человек. Все ополченцы получили хорошее содержание: служилым людям первой статьи назначили денежный оклад - 50 рублей в год, второй статьи - 45 рублей, третьей - 40 рублей, меньше же 30 рублей в год оклада не было. Наличие у ополченцев постоянного денежного довольствия привлекло в ополчение новых служилых людей со всех окрестных областей. Пришли коломенцы, рязанцы, казаки и стрельцы из украинных городов и др.

Хорошая организация, особенно сбор и распределение средств, заведение собственной канцелярии, налаживание связей со многими городами и районами, вовлечение их в дела ополчения - всё это привело к тому, что в отличие от Первого ополчения во Втором с самого начала утвердилось единство целей и действий. Пожарский и Минин продолжали собирать казну и ратников, обращаться за помощью в разные города, посылали им грамоты с воззваниями: «…быти нам всем, православным христианам, в любви и в соединении и прежнего межусобства не счинати, и Московское государство от врагов наших… очищати неослабно до смерти своей, и грабежей и налогу православному христианству отнюдь не чинити, и своим произволом на Московское государство государя без совету всей земли не обирати» (грамота из Нижнего Новгорода в Вологду и Соль Вычегодскую в начале декабря 1611 года). Власти Второго ополчения фактически начали осуществлять функции правительства, противостоявшего московской «семибоярщине» и независимым от властей подмосковных «таборов», руководимых Д. Т. Трубецким и И. И. Заруцким. Первоначально ополченское правительство сформировалось в течение зимы 1611-1612 г.г. как «Совет всея земли». В него вошли руководители ополчения, члены городского совета Нижнего Новгорода, представители других городов. Окончательно оно оформилось при нахождении второго ополчения в Ярославле и после «очищения» Москвы от поляков.

Правительству Второго ополчения пришлось действовать в сложной обстановке. На него с опасением смотрели не только интервенты и их приспешники, но и московская «семибоярщина» и руководители казацкой вольницы, Заруцкий и Трубецкой. Все они чинили Пожарскому и Минину различные препятствия. Но те, несмотря ни на что, своей организованной работой укрепляли своё положение. Опираясь на все слои общества, особенно на уездное дворянство и посадских людей, они наводили порядок в городах и уездах севера и северо-востока, получая взамен новых ополченцев и казну. Своевременно посланные им отряды князей Д. П. Лопаты-Пожарского и Р. П. Пожарского заняли Ярославль и Суздаль, не допустив туда отряды братьев Просовецких.

Поход второго ополчения

Второе ополчение выступило на Москву из Нижнего Новгорода в конце февраля - начале марта 1612 года через Балахну, Тимонькино, Сицкое, Юрьевец, Решму, Кинешму, Кострому, Ярославль. В Балахне и Юрьевце ополченцев встретили с большой честью. Они получили пополнение и большую денежную казну. В Решме Пожарский узнал о присяге Пскова и казацких вождей Трубецкого и Заруцкого новому самозванцу, беглому монаху Исидору. Костромской воевода И. П. Шереметев не хотел пустить ополчение в город. Сместив Шереметева и назначив в Костроме нового воеводу, ополченцы в первых числах апреля 1612 года вступили в Ярославль. Здесь ополчение простояло четыре месяца, до конца июля 1612 года. В Ярославле окончательно определился и состав правительства - «Совета всея земли». В него вошли и представители знатных княжеских родов - Долгоруких, Куракиных, Бутурлиных, Шереметевых и др. Возглавляли Совет Пожарский и Минин. Поскольку Минин был неграмотным, то вместо него подпись на грамотах ставил Пожарский: «В выборного человека всею землёю в Козмино место Минина князь Дмитрей Пожарской руку приложил». Грамоты подписывались всеми членами «Совета всея земли». А так как в то время неукоснительно соблюдалось «местничество», то подпись Пожарского стояла на десятом месте, а Минина - на пятнадцатом.

В Ярославле ополченское правительство продолжало замирение городов и уездов, освобождение их от польско-литовских отрядов, от казаков Заруцкого, лишая последних материальной и военной помощи из восточных, северо-восточных и северных областей. Одновременно оно предприняло дипломатические шаги по нейтрализации Швеции, захватившей Новгородские земли, путём переговоров о кандидатуре на русский престол Карла-Филиппа, брата шведского короля Густава-Адольфа. В это же время князь Пожарский провёл дипломатические переговоры с Иосифом Грегори, послом германского императора, об оказании императором помощи ополчению в освобождении страны, Тот взамен предложил Пожарскому в русские цари двоюродного брата императора, Максимилиана. Впоследствии этим двум претендентам на российский престол было отказано. «Стояние» в Ярославле и меры, принятые «Советом всея земли», самими Мининым и Пожарским, дали свои результаты. Ко Второму ополчению присоединились большое число понизовых и подмосковных городов с уездами, Поморье и Сибирь. Функционировали правительственные учреждения: при «Совете всея земли» работали приказы Поместный, Разрядный, Посольский. Постепенно устанавливался порядок на всё более значительной территории государства. Постепенно, с помощью отрядов ополченцев, она очищалась от воровских шаек. Ополченское войско уже насчитывало до десяти тысяч ратников, хорошо вооружённых и обученных. Власти ополчения занимались и повседневной административной и судебной работой (назначение воевод, ведение разрядных книг, разбор жалоб, челобитий и пр.). Всё это постепенно стабилизировало обстановку в стране, приводило к оживлению хозяйственной деятельности.

В начале месяца ополченцы получили известие о продвижении к Москве двенадцатитысячного отряда гетмана Ходкевича с большим обозом. Пожарский и Минин незамедлительно выслали к столице отряды М. С. Дмитриева и Лопаты-Пожарского, которые подошли к Москве соответственно 24 июля и 2 августа. Узнав о приходе ополченцев, Заруцкий со своим казачьим отрядом бежал в Коломну, а затем в Астрахань, так как перед этим он заслал убийц к князю Пожарскому, но покушение не удалось, и замыслы Заруцкого были раскрыты.

Выступление из Ярославля

Второе народное ополчение выступило из Ярославля на Москву 28 июля 1612 года. Первая остановка была в шести-семи верстах от города. Вторая, 29 июля, в 26 верстах от Ярославля на Шепуцком-Яме, откуда ополченское войско пошло дальше на Ростов Великий с князем И. А. Хованским и Козьмой Мининым, а сам Пожарский с небольшим отрядом отправился в суздальский Спасо-Евфимьев монастырь, - «помолиться и родительским гробам поклониться». Догнав войско в Ростове, Пожарский сделал остановку на несколько дней для сбора ратников, прибывших в ополчение из разных городов. 14 августа ополчение прибыло в Троице-Сергиев монастырь, где радостно были встречены духовенством. 18 августа, выслушав молебен, ополчение двинулось из Троице-Сергиева монастыря к Москве, не доходя до которой пяти вёрст, переночевало на реке Яузе. На другой день, 19 августа, князь Д. Т. Трубецкой с казацким полком встретил князя Пожарского у стен Москвы и стал звать его встать станом вместе с ним у Яузских ворот. Пожарский не принял его приглашения, так как опасался вражды со стороны казаков по отношению к ополченцам, и встал со своим ополчением у Арбатских ворот, откуда ожидали нападения гетмана Ходкевича. 20 августа Ходкевич был уже на Поклонной горе. Вместе с ним пришли отряды венгров и малороссийские казаки.

Освобождение Москвы

Однако не вся Москва была освобождена от захватчиков. Оставались ещё польские отряды полковников Струся и Будилы, засевшие в Китай-городе и Кремле. В Кремле укрылись и изменники бояре со своими семьями. Находился в Кремле и мало кому ещё известный в то время будущий российский государь Михаил Романов со своею матерью, инокиней Марфой Ивановной. Зная, что осаждённые поляки терпят страшный голод, Пожарский в конце сентября 1612 года направил им письмо, в котором предлагал польскому рыцарству сдаться. «Ваши головы и жизнь будут сохранены вам, - писал он, - я возьму это на свою душу и упрошу согласия на это всех ратных людей». На что от польских полковников последовал высокомерный и хвастливый ответ с отказом на предложение Пожарского.

22 октября 1612 года Китай-город был взят приступом русскими войсками, но оставались ещё поляки, засевшие в Кремле. Голод там усилился до такой степени, что из Кремля стали выпроваживать боярские семьи и всех гражданских обитателей, а сами поляки дошли до того, что начали есть человечину.

Историк Казимир Валишевский писал о осаждённых воинами Пожарского поляках и литовцах:

Они пользовались для приготовления пищи греческими рукописями, найдя большую и бесценную коллекцию их в архивах Кремля. Вываривая пергамент, они добывали из него растительный клей, обманывающий их мучительный голод. Когда эти источники иссякли, они выкапывали трупы, потом стали убивать своих пленников, а с усилением горячечного бреда дошли до того, что начали пожирать друг друга; это - факт, не подлежащий ни малейшему сомнению: очевидец Будзило сообщает о последних днях осады невероятно ужасные подробности, которых не мог выдумать… Будзило называет лиц, отмечает числа: лейтенант и гайдук съели каждый по двое из своих сыновей; другой офицер съел свою мать! Сильнейшие пользовались слабыми, а здоровые - больными. Ссорились из-за мертвых, и к порождаемым жестоким безумием раздорам примешивались самые удивительные представления о справедливости. Один солдат жаловался, что люди из другой роты съели его родственника, тогда как по справедливости им должен был питаться он сам с товарищами. Обвиняемые ссылались на права полка на труп однополченца, и полковник не решился прекратить эту распрю, опасаясь, как бы проигравшая тяжбу сторона из мести за приговор не съела судью.

Пожарский предлагал осажденным свободный выход со знаменами и оружием, но без награбленных сокровищ. Они предпочли питаться пленными и друг другом, но с деньгами расставаться не желали. Пожарский с полком встал на Каменном мосту у Троицких ворот Кремля, чтобы встретить боярские семьи и защитить их от казаков. 26 октября поляки сдались и покинули Кремль. Будило и его полк попали в стан Пожарского, и все остались живы. Позднее они были высланы в Нижний Новгород. Струсь с полком попал к Трубецкому, и всех поляков казаки истребили. 27 октября был назначен торжественный вход в Кремль войск князей Пожарского и Трубецкого. Когда войска собрались у Лобного места, архимандрит Троице-Сергиевого монастыря Дионисий совершил торжественный молебен в честь победы ополченцев. После чего под звон колоколов победители в сопровождении народа вступили в Кремль со знамёнами и хоругвями.

Так завершилось очищение Москвы и Московского государства от иноземных захватчиков.

Историография

Нижегородское ополчение традиционно является важным элементом российской историографии. Одним из наиболее основательных исследований является работа П. Г. Любомирова. Единственной работой, подробно описывающей начальный период борьбы нижегородцев (1608-1609), является фундаментальный труд С. Ф. Платонова по истории Смуты.

В художественной литературе

События 1611—1612 года описываются в популярном историческом романе М. Н. Загоскина Юрий Милославский, или Русские в 1612 году.

Память

• 20 февраля 1818 года в Москве был открыт памятник руководителям второго народного ополчения — Кузьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому.
• 27 декабря 2004 года в Российской Федерации был учрежден государственный праздник — День народного единства. В пояснительной записке к проекту закона об учреждении праздника отмечалось:

• 4 ноября 2005 в Нижнем Новгороде открыт памятник Минину и Пожарскому работы Зураба Церетели — уменьшенная (на 5 см) копия московского памятника. Он установлен под стенами Нижегородского кремля, около церкви Рождества Иоанна Предтечи. По заключению историков и экспертов, в 1611 году Кузьма Минин именно с паперти этой церкви призывал нижегородцев собрать и экипировать народное ополчение на защиту Москвы от поляков. На нижегородском памятнике надпись сохранена, но без указания года.

Прислали мне видеозапись в качестве доказательства беспередентного участия русских из России в войне на Донбассе. Утверждается, с ссылкой на ополченца из Питера, что армия Новороссии на 75% состоит из русских. И делаются из этого выводы, что сами жители Донбасса воевать не хотят, что это всё русские войну устроили.

Какие вопросы возникают при просмотре видео? Какое более-менее реальное положение дел с составом армий ДНР и ЛНР? Каковы причины и перспективы ВС Новороссии?

Без всякой тенденциозности после просмотра видео должен возникнуть закономерный вопрос. Откуда рядовой боец-доброволец знает о составе сил всего ополчения? Он безусловно знает о составе своего подразделения и может знать о составе подразделений соседних. Но о составе всего ополчения он откуда знает? Из СМИ? Это во-первых .
Во-вторых , о каком временном интервале идёт речь? Мы прекрасно знаем, что численность российских добровольцев очень разнится в разные этапы противостояния. Во время второй волны ополчения, когда руководители республик уже захватили огромное количество техники и призвали спецов, умеющих ею управлять, их стало больше. У меня знакомые специально отпуска брали на тот период и ехали в Донецк. Теперь дома уже, много рассказывают. А сейчас там от силы процентов 10 россиян осталось. А когда противостояние начиналось, россиян там не было вообще .
В-третьих , присутствие русских добровольцев воспринимается как вторжение, в то время как присутствие русских на майдане воспринималось исключительно как героизм. Не надо лицемерить. Если русские помогали вам в ваших целях тогда и вы звали их братьями, то сейчас русские приехали помогать тем, кого вы убиваете. И уже они называют их братьями. И, о ужас! есть кавказские добровольцы, помогавшие ПС кидать "коктейли Молотова" и лупить арматурой "Беркут". Как вам флаги "Имарата Кавказ" на Майдане? Хорошо смотрятся? Не смущают такие чечены? Кстати, есть и русские вояки, кто воюет против Новороссии в составе ваших батальонов нацгвардии . Наёмники или добровольцы, как вы их назовёте?

И пара слов по поводу отправки в бой неподготовленных новобранцев. Не знаю, как в других подразделениях, но бригада "Восток" перед выпуском в бой ребят три месяца жёстко гоняет в учебке. А то, что описывается на видео было возможно разве что в достаточно короткий этап контрнаступления, когда действовать нужно было быстро.

Тем не менее, из 6 млн жителей Донбасса на самом деле 60 000 армия не сформировалась . (Численность армии, равная 1% населения в мирное время - вполне нормальая цифра) Но время то военное, а армии нет. Почему?
Тут есть несколько причин. Перечислю по порядку.
1. Постсоветское общество потерпело очень страшную ломку. Отказ от идеального просто так не проходит. Когда идеалы были заменены потребительством (достаточно скромным, кстати), мобилизационный потенциал общества оказался сильно подорван.
2. Те люди, что сохранили идеальное и начали мобилизацию на антимайдан, оказались преданы своими же лидерами. КПУ и ПР рассыпались, как глиняные гиганты. Больной хилый бандеровский волк сумел перепугать красивых статных баранов правящей элиты. И бараны эти либо ушли совсем, либо начали прогибаться под волка, помогая ему насытиться мобилизующимся населеним. Все помнят Допу и Гепу? Все помнят, как они заявили о неподчинении Хунте и тут же свалили из страны, отдав поверивших им людей на растерзание нацикам? Без лидеров организовать сопротивление трудно. А после ряда предательств это становится почти невозможно. Но сопротивление сформировалось.
3. Та идея, вокруг которой сопротивление несмотря ни на что сформировалось, идея антифашистской мобилизации, Дух сопротивления смертельнмоу врагу, подверглась атакам из рядов самого ополчения. Оказалось, что в составе ополчения действуют идеологи и боевые подразделения последователей власовцев, восхвалители РОА и русских фашистов. Что такое глава РОВС на должности замполита при министре обороны ДНР Стрелкове? Как власовцы могут воевать с бандеровцами ? Как по мне, так Порошенко просто обязан наградить Стрелкова и его клику высшими государственными наградами Украины. Как за срыв мобилизационного потенциала ополчения, так и за конкретную сдачу хунте половины территории ДНР.

О перспективах.
А перпективы таковы, что при продолжении ускорения успешности построения армии и государственности в непризнанных республиках, Украина окажется в очень и очень плачевном состоянии. Что будут делать жители Киева, когда выяснится, что разбитый украинской артиллерией Донбасс живёт лучше, чем хвалёная "очищенная от коррупции демократическая" Украина со всеми своими иностранными министрами и типа помощью ЕС? Военным путём ВСУ Донбасс уже не возьмёт (другого такого героя Украины, как Стрелков, им уже не найти), а армия продолжает формироваться, добровольцев с самого Донбасса становится всё больше. А если проиграет ещё и мир...

Вот мало мальски реальная картина происходящего с составом армии Новороссии, их причинами и перспективами. Если кому-то есть чем выкладку дополнить, милости прошу.

Перед тем как начать рассказывать, о создании народного ополчения в 1812 году, я считаю, что необходимо с начало показать пример создания народного ополчения ещё ранее, в 1806-1807 годах, на основе которого будет создано в 1812 году новое ополчение в решающий момент Русской истории.

Война России с Францией в 1805-1807 году, поставила страну в большую опасность, вследствие, нескольких проигранных русской стороной битв враг стоял у наших границ, и правительство решило мобилизовать внутренний резерв, для большей надёжности. Посмотрим, как это было.

30 ноября 1806 г. был издан манифест «О составлении и образовании повсеместных ополчений или милиций», в котором 1 отмечалось, что «бедствия, постигшие в кратчайшее время соседние державы, показывают ныне необходимость в мерах необыкновенных, в условиях великих и твердых... Таковыми только чувствиями воспламененный и движимый народ поставить может повсеместным ополчением непроницаемым оплотом против сил враждебных, сколько бы они велики ни были».

Ополчение 1806 г., именуемое в манифесте «земским войском», или «милицией», формировалось в семи областях, включавших 31 губернию, и насчитывало в своих рядах 612 тыс. ратников. Создавалось оно на следующих основаниях: каждый помещик, «казенное село» и мещанское общество в двухнедельный срок должны были выставить положенное число вооруженных, обмундированных и обеспеченных трехмесячным жалованьем и продовольствием людей.

Ратники, зачислённые в ополчение, до выступления их к частям действующей армии должны были оставаться в своих селениях, в помещичьих владениях и, «пребывая в крестьянском их быту, исправлять все те повинности, коими они обязаны по земскому и волостному управлению». Командный состав ополчения избирался дворянством. Главнокомандующий областным ополчением назначался императором «из особ, верностью, службою и достоинствами общественную доверенность приобретающих». Главнокомандующему областным ополчением были подчинены все местные административные органы власти. Все его распоряжения, касающиеся формирования ополчения, должны были исполняться, как определялось в манифесте, «с точностью, верностью и поспешностью».

Однако вся полнота власти, которой наделялся главнокомандующий областным ополчением, была предназначена в первую очередь для того, чтобы, как говорилось в манифесте, «в случае нарушения порядка и спокойствия, где обыкновенные меры помещичьего и судебного действия признаете вы недостаточными к скорому ускорению ослушных и где найдете вы нужным дать пример строгости и в самом корне отсечь покушение». Следовательно, главнокомандующий ополчением располагал неограниченными правами в подавлении крестьянских восстаний в районах формирования ополчения.

Ополчение 1806 г. имело законченную организацию, определявшую взаимные отношения начальников и порядок снабжения. Первый призыв ратников на военную службу произведен был весной 1807 г., в период возросшей опасности вторжения наполеоновских войск в Россию. Но вскоре был заключен Тильзитский мир. Противник уже больше не угрожал вторжением, и поэтому надобность в сохранении ополчения в таких больших размерах отпала. По манифесту от 27 сентября 1807 г. оно было распущено. Но в нарушение своего обещания не обращать ратников в рекруты царь разрешил из 200 тыс. воинов, подлежавших возвращению домой, перевести в рекруты 177 тыс.

Сохранение рекрутской системы дало о себе знать с особой силой в 1812 г. Крупные неудачи русской армии в начальный период Отечественной войны 1812 г. в значительной степени были обусловлены именно кризисным состоянием рекрутской системы, отсутствием необходимых резервов. Опыт, накопленный в процессе формирования массового ополчения 1806-1807 гг., был использован затем в Отечественной войне 1812 г., когда ополчение выполнило роль, мощного источника пополнения русской армии.

6 Июля 1812 года перед отъездом из Полоцка в Москву Александр I издал первый акт, касающиеся формирования ополчения: «Воззвание Первопрестольной столицы нашей Москве» и манифест 6-го июля 1812 года.

В воззвании к Москве отмечалось, что древняя столица «всегда была главой городов Российских и она наливала всегда из недр своих смертельную на врагов силу».

В манифесте от 6-го июля 1812 года о создании ополчения говорилось: «При всей твёрдой надежде на храброе наше воинство, полагаем мы необходимо - нужное собрать внутри государства новые силы, которые составили бы вторую ограду в подкрепление первой и в защиту домов, жён и детей каждого и всех… Ныне взываю ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским, приглашая их вместе с нами единодушно и общим восстаниям содействовать против всех вражеских замыслов и покушений. Для первоначального состояния предназначаемых сил представляется во всех губерниях дворянству сводить поставляемые ими для защиты отечества людей, избирая из среды самих себя начальника над оными и давая о числе их знать в Москву, где избран будет главный над всеми предводитель.

Следующим актом не только декларативным, но и конкретным был манифест 18 Июля, в котором правительство устанавливает способы и формы создания ополчения. В этом документе бросается в глаза то, что царь уже не взывает «ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским», не приглашает их к единому и общему восстанию «противу всех вражеских замыслов». Из ополчения исключаются все категории крестьян кроме помещичьих.

Экономические, государственные и удельные крестьяне в тех губерниях, из коих составляется временное внутреннее ополчение, не участвуют в оном, но представляются для обыкновенного с ним набора рекрутов.

По манифесту от 18 июля «О составлении временного внутреннего ополчения» правительство решило ограничить район формирования ополчения 16-ю губерниями центральной части России и Поволжья. При этом оно исходило из следующих соображений: во-первых, нужно было сохранить районы для проведения очередных рекрутских наборов; во-вторых, правительство стремилось к тому, чтобы патриотическое движение, вызванное созданием ополчения, не вышло из-под контроля дворянства. Создание ополчения должно было стать делом только дворянства.

Ополчающиеся губернии следующим образом распределялись по трем округам. В I округ входили губернии; Московская, Владимирская, Калужская, Рязанская, Смоленская, Тульская, Тверская и Ярославская; во II - Петербургская и Новгородекая; в III - Нижегородская, Костромская, Казанская, Вятская, Симбирская и Пензенская.

В манифесте для каждого округа были поставлены определенные задачи. Так, в частности, от ополчения I округа требовалось принять «самые скорые и деятельные меры к собранию, вооружению и устроению внутренних сил, долженствующих охранять первопрестольную столицу нашу Москву и пределы сего округа».

Ввиду того, что уже в начале июля возникла угроза наступления крупных сил противника на Петербургском направлении, правительство назначило М. И. Кутузова на пост командующего сухопутными и морскими силами, расположенными вокруг Петербурга. Задачей ополчения II округа было подкрепление войск, обеспечивавших Петербургское направление.

III округу было предписано только «приготовить, расчислить и назначить людей, но до повеления не собирать их и не отрывать от сельских работ». Таким образом, первоначально ополчению III округа отводилась роль резерва.

Манифест 18 июля, территориально ограничивающий формирование ополчения, застал, как заметил современник, «Россию посреди повсеместного вооружения населения». Несмотря на категорический запрет правительства создавать ополчение вне губерний, указанных в манифесте, формирование частей ополчения в ряде районов не было прекращено. Так, на Украине, на Дону, в Прибалтике и в ряде губерний, не вошедших в округа, было призвано в ополчение свыше 90 тыс. человек.

Формирование ополчения 1 и 2 округов развернулось одновременно. Первым шагом в этом деле был созыв губернских дворянских собраний, на которых зачитывался манифест, и затем приступали к обсуждению подготовительных мероприятий по созыву ополчения. Решение губернских собраний служили затем руководством для местной уездной администрации и всего дворянства в организации ополчения. Проводниками в жизнь этих решений на местах были уездные дворянские собрания и предводители дворянства.

Правительство особое значение придавало роли Москвы в создании ополчения. «Доклад о составе Московской военной силы», утвержденный царем 14 июля, содержал основные правила формирования ополчения, которые легли затем в основу создания ополчения во всех трех округах. Во вступительной части этого «Доклада» предлагалось создать два комитета, первый из них «приступает к приему и записке всех подаваемых от всякого сословия объявлений о числе представляемых по воле каждого людей в состав военной Московской силы, вносит в книгу и ежедневно чрез военного губернатора подает государю императору записку, которая и доводится до общего сведения.

Второй комитет обязан был заниматься приемом, хранением и выдачей по требованию начальника ополчения денежных средств из фонда пожертвований. Пожертвования устанавливались в виде денег, оружия, продовольствия и других вещей, нужных ополчению.

В «Докладе» предусматривался штатный состав пеших, егерских и конных полков, устанавливался размер жалованья для воинов, унтер-офицеров и офицеров различной категории, порядок обмундирования и наград воинов и офицеров.

Личный состав комитетов ополчения был во всех губерниях 1 округа более или менее одинаков. Первый комитет, как правило, возглавлял губернатор. Членами комитета являлись: предводитель дворянства, «начальник ополчения и городской голова, представлявший купечество. В некоторых губерниях в комитет входили один или несколько уездных предводителей дворянства. Состав губернских комитетов избирался дворянским собранием.

Уездным предводителям дворянства предписывалось избрать из дворян двух чиновников: одного - для принятия Продовольствия, другого - для принятия оружия. По документам они назывались комиссарами. На них возлагалась,

Ответственность за обеспечение ратников всем необходимым, уездные комиссары контролировали поступление от помещиков по числу выделяемых ратников продовольствия, денег на жалованье ратникам и офицерам, обмундирования и вооружения. Затем они вели учет поступивших в виде пожертвований от населения денежных сумм и вещей.

14 июля правительством были утверждены штаты полков Московского ополчения: пеший полк состоял из 62 офицеров, 175 урядников, 26 писарей и 2400 рядовых, конный полк из 35 офицеров, 120 урядников, 14 писарей и 1200 воинов. Этот штатный состав пешего и конного полков послужил образцом и для других губерний России в качестве директивы дворянству.

Основным вопросом, стоявшим перед дворянством в связи с формированием ополчения, было установление нормы выделения ратников.

Я приведу примеры по трём округам.

Из решений дворянских собраний видно, что в губерниях I округа норма составляла четыре-пять ратников со 100 ревизских душ. Исключением была Московская губерния, где было решено представить в ополчение со 100 душ 10 воинов, вооруженных, обмундированных и снабженных провиантом и денежным жалованьем на три месяца. Командующим Московским ополчением был избран М.И. Кутузов. Но вследствие того что Кутузов был одновременно избран петербургским дворянством командующим ополчением 2 округа, начальником Московского ополчения стал генерал-лейтенант И.И. Марков. Московское дворянство должно было с 305 246 крепостных душ представить в ополчение свыше 30 тыс. ратников.

Вслед за московским, калужское дворянство приняло 21 июля решение: с 312 416 крепостных представить в ополчение не менее 15 тыс. ратников.

В Ярославской губернии было принято решение с каждых 25 крепостных взять по одному ратнику. В решении говорилось: «Составить из Ярославской губернии означенное ополчение с записанных по 6 ревизии помещичьих 282 950 душ с каждых 25 по одному человеку людей исправных, здоровых и благонадежных на службу, коих по губернии составит

11 318 воинов, в число оных предполагается быть конных 600 человек».

Каждого воина по примеру Московского ополчения надлежало снабдить обмундированием, провиантом и жалованьем на три месяца. Для этой цели дворянство обязалось внести с каждой ревизской души по 2 руб.

Тульское дворянство обязалось с 398 351 души представить в ополчение 15 936 ратников. Из них было решено сформировать два конных, один егерский и четыре пеших полка и одну артиллерийскую роту. Подобные решения были приняты в Смоленской, Тверской, Владимирской и Рязанской губерниях.

В середине июля в Петербургской и Новгородской губерниях было преступлено к формированию народного ополчения. 17 июля петербургское дворянство на губернском собрании приняло постановление о проведении сбора ополчения. На составление ополчения собрание решило поставить с каждых 25 ревизских душ одного воина при этом «предоставляя всякому на волю» увеличить число ратников, «не отрицая ничьего в сем ополчении участия. Воины, представленные в ополчение, должны быть обмундированы по образцу так называемого земского войска 1807 г. и снабжены трехмесячным продовольствием и жалованьем по 2 руб. на месяц. На содержание ополчения решено далее открыть добровольную подписку под надзором уездных предводителей дворянства. «А сверх того всякой, имеющий дом в С.-Петербурге (исключая купечества и мещанства, сделавших о пожертвовании свое распоряжение), должен одновременно внести по 2 процента с оценки, Городскою думою сделанной».

Дворянское собрание обязало губернского предводителя дворянства обратиться с призывом к владельцам предприятий вносить средства в фонд ополчения.

М.И. Кутузов, приняв командование ополчением, представил план проведения сбора ополчения и утвердил состав двух комитетов: Устроительного и Экономического. На первый комитет возлагались прием воинов, их обмундирование, вооружение и военная подготовка. На второй - организация материальных и денежных средств на содержание ополчения. Причем все меры, принимаемые комитетами ополчения, утверждались Кутузовым.

В соответствии с планом воины, выставлявшиеся помещиками, должны были быть доставлены в Петербург в течение двух недель со дня решения уездных дворянских собраний. В Петербурге отбор ратников производил сам Кутузов через Устроительный комитет. Воины, принимаемые в ополчение, «должны быть люди здоровые и способные действовать оружием против неприятеля».

Далее М.И. Кутузов предлагал немедленно «сделать по уездам расчисление, сколько с которого по числу владельческих душ следует к поставке людей в сие ополчение», с последующим представлением ему списков ратников от каждого уезда. Уездные предводители дворянства обязаны были представить особо списки дворян, добровольно вступивших в ополчение.

Были приняты меры по привлечению через градские думы в ополчение мещан и ремесленников. М.И. Кутузов стремился широко вовлечь в ополчение не крепостное население. Им было дано распоряжение о немедленном представлении сведения о числе мещан и цеховых ремесленников и «сделать ни мало не медля постановление о назначении числа людей, которые они из среды себя на защиту отечества выставить могут».

Списки на лиц, выделенных в ополчение, представлялись немедленно, а люди должны: были до вызова «оставаться в домах своих при обыкновенных их упражнениях».

Мещанское и ремесленное общества выставляли в ополчение по одному ратнику с каждых 10 душ. Городским думам предлагалось определить способ организации продовольственного обеспечения ратников (с момента зачисления их в ополчение), приобретения оружия путем покупки или пожертвований частными лицами. Для более успешной организации ополчения М.И. Кутузов приказал из войск, предназначенных для обороны Петербурга, «непременно отделить 80 человек унтер-офицеров, кои послужат первоначальным основанием вооружаемого ополчения, полагая на каждые 100 человек одного».

19 июля Устроительный комитет Петербургского ополчения принял постановление в Петербургской губернии составить восемь дружин. Однако по инициативе М.И. Кутузова вместо восьми в Петербургской губернии было сформировано 18 дружин и два конных полка. М.И. Кутузов не побоялся вопреки манифесту призвать всех желающих «из свободных людей, ремесленников и прочего состояния вступить» в ополчение и для записи явиться в Устроительный комитет ополчения.

Надо отметить, что все распоряжения М.И. Кутузова, а также Устроительного комитета Петербургского ополчения представляли собой прекрасный образец исключительной организованности и четкости для всех других губернских ополчений в деле формирования и обеспечения ратников.

Офицерский состав принимался в ополчение в чипе, в котором он состоял в отставке. А гражданские лица, не служившие в армии и не имевшие офицерских чинов, в ополчение принимались на следующих условиях: коллежские советники - в чине капитана, надворные советники и коллежские асессоры - штабс-капитана, титулярные советники - поручика, коллежские и губернские секретари - подпоручика, коллежские регистраторы - прапорщика.

Одновременно с Петербургским ополчением создавалось и ополчение Новгородское. 14 июля дворянское собрание определило сформировать ополчение численностью в 10 тыс. человек с участием городского населения. Тут же был избран Комитет ополчения. На собрании присутствовал знаменитый русский поэт Г.Р. Державин, предложивший избрать достойное руководство ополчением. В постановлении губернского собрания относительно условий приема ратников в ополчение рекомендовалось принимать в возрасте 18-45 лет и физически здоровых, годных к военной службе, «чтобы ратник был крепкого сложения и не имел чего-либо препятствующего в ходьбе».

21 июля дворянское собрание с участием уездных предводителей избрало командиров полков. Начальником Новгородского ополчения был избран генерал от инфантерии Н.С. Свечин. Прочие офицерские чины избирались дворянством по уездам. От губернского комитета были посланы чиновники, которые вместе с уездными предводителями дворянства, городничими и «лекарями» производили отбор воинов. Сборными местами всего ополчения были назначены города Новгород и Тихвин.

М.И. Кутузов, одобрив решение новгородского дворянства выставить 10 тыс. воинов, предложил «приступить немедленно к сбору помянутого числа на основании уже сделанного новгородским дворянством о приеме людей и одежде оных положения». Устроительному и Экономическому комитетам Петербургского ополчения было предписано осуществлять руководство формированием, вооружением и снабжением Новгородского ополчения, а «чтоб избежать впредь излишних переписок о подробностях формирования Новгородского ополчения - указывал М.И. Кутузов - и дабы не терять более времени, я признаю нужным, чтобы Устроительный комитет отрядил от себя на короткое время в Новгород члена своего г. генерал-майора Бегичева».

Для ускорения формирования Новгородского ополчения 29 июля 1812 г. оно было подчинено Кутузову. Кутузов предложил новгородскому губернатору П.И. Сумарокову «доставить сведение как о предполагаемом количестве воинов, так и о числе действительно собранных, о чиновниках, командующих в ополчении, и о успехе вооружением и формирования оного».

Дворянство, дав обещание выставить из числа крепостных крестьян в ополчение 10 тыс. воинов, неохотно выполняло его. Оно либо тормозило формирование дружин, либо стремилось взвалить это на другие слой населения, например на горожан и ремесленников. Это вызывало возмущение городского населения Новгорода, чуть не вылившееся в восстание.

К созданию ополчения в поволжских губерниях, входивших в III округ, было преступлено тотчас же по получении манифеста. 17 июля 1812 г. начальником ополчения III округа был назначен генерал-лейтенант II. А. Толстой, Нижний Новгород был избран местом пребывания штаба III округа ополчения. В течение августа в Поволжье на губернских и уездных дворянских собраниях принимались обязательства о выделении крестьян в ополчение, вырабатывались и обсуждались правила приема ратников, избирались командующие губернскими ополчениями и офицеры для службы в ополчении, создавались губернские комитеты ополчения.

Социальный состав ополчения был более или менее предопределен манифестами. В основной своей массе оно должно было состоять из крепостных крестьян и лишь частично, в небольшом размере, из городских жителей (от мещанских и ремесленных обществ). Участие в ополчении государственных и удельного ведомства крестьян, а также рабочих, прикрепленных к государственным заводам, исключалось. Среди помещиков возникали кое-где споры и возражения по поводу предлагаемой высокой нормы выделения ратников в ополчение, в особенности со стороны богатых помещиков, на долю которых приходилось по нескольку сот ратников. В конце концов, во всех шести губерниях III округа была установлена норма в четыре ратника со 100 ревизских душ.

Дворяне, освобожденные от выделения воинов, вносили 6 р. 50 к. с каждой ревизской души, числящейся за помещиком. Возрастной состав был повсеместно установлен от 17 до 45 лет, и только пензенские дворяне поставляли ратников в возрасте до 50 лет. Однако фактически эти возрастные нормы помещиками нарушались. В ополчение попадало немало престарелых.

Для проведения наиболее организованной подготовки к сбору ополчения П.А. Толстой утвердил общие правила сбора воинов для всех губерний III округ, Прием ратников в ополчение намечалось производить в уездных городах в присутствии предводителей дворянства и представителя от полкового или батальонного командира. Медицинский осмотр при приеме, как правило, не применялся. Принимали воинов больше всего «на глазок». «В приеме на рост не взирать, говорилось в правилах,- лишь бы не был карлик. Людей не раздевать, а спрашивать их, не одержим ли какими болезнями, в случае крайней необходимости прибегать к медицинской помощи для осмотра. Сомнительных возвращать для замены более крепкими».

Далее в этих правилах предусматривался порядок проведения сбора пожертвований, проводимого специальным Комитетом пожертвований. Денежные средства, поступавшие на местах, хранились в уездных казначействах. Все расходы на содержание ополчения производились только с разрешения командующего.

В течение первой половины августа командующий ополчением III округа П.А. Толстой посетил с инспекторской целью Кострому, Пензу, Казань и Симбирск. Из Костромы 7 августа он доносил царю: «Теперь нахожусь в Костроме, и сия губерния, видя пример готовности Нижегородской, конечно, потянется за оной...»

К концу августа заканчивалось повсюду выделение помещиками ратников и завершились приготовления к приему ратников, который начался в 3 округе с 1 сентября.

Так же считаю своим долгом упомянуть, что народные ополчения формировались и в неополчающихся губерниях, названия губерний и районов указаны в таблицах. В неополчающихся губерниях использовались такие же меры и стандарты, как и в ополчающихся губерниях.